«Образование — это еще и бизнес»

— Цель межвузовского чемпионата — внедрить лучшие практики в профессиональное образование. Некоторые эксперты считают, что наши вузы не дотягивают до мирового уровня. Исходя из вашего опыта, согласны вы с этим?

— Существуют международные рейтинги. Если в них посмотреть, то часть наших вузов в этих рейтингах присутствует.

— В первую сотню попадают максимум два.

— В сотню — да. Но если посмотреть, сколько всего вузов в мире, то, наверное, стоит брать не сотню, а хотя бы несколько сотен, для того чтобы сделать общий срез. Кроме того, нет ни одного рейтинга мирового, который бы готовился в России. Естественно, что здесь очень сильная конкуренция. Ведь образование — это еще и бизнес.

От того, какое место в рейтинге занимает вуз, зависит, какие и сколько в него придет студентов, сколько он заработает.

Российские вузы в этом плане в обозримом будущем не займут какого-либо значительного объема в мировых рейтингах, на мой взгляд.

— А вы согласны, что вузы должны зарабатывать? Как в Америке — быть частными?

— Они могут быть частными. У нас есть частные вузы. И в наших чемпионатах в том числе принимают участие не только государственные вузы.

— Но в рейтингах оказываются все-таки уже состоявшиеся российские вузы, исторически финансируемые государством.

— Естественно. Вуз — это прежде всего культура, та программа, которая выработана годами. Естественно, есть энтузиасты, которые что-то создают с нуля, и, наверное, через какое-то время они тоже станут маститыми и ведущими вузами. Но тем не менее, если посмотреть на любой вуз из TOP-100, это прежде всего организация с длительной историей.

Ведущие мировые вузы, которые у всех на слуху — Кембридж, Гарвард, — сколько лет они обучают людей, студентов, какая у них история, какие имена. То есть тут еще все зависит и от преподавателей. Я бы даже обратил внимание не на то, что вузы должны или не должны быть частными, а на то, что любой университет за рубежом — это не только образовательные системы, это ещё и кузница проектов.

Вот в этой части у нас, наверное, все пока сложно, есть научные исследования, но нет коммерчески успешных проектов.

— А сколько, на ваш взгляд, нужно времени, чтобы этих проектов стало больше?

— Я думаю, что меньше чем за пять-десять лет, в принципе, нельзя это сделать. В идеальной ситуации, когда есть воля руководства страны, есть воля у ректоров вузов и правильно сформированная поведенческая модель у молодежи, то это где-то лет пять. Поскольку у нас нет ни первого, ни второго, ни третьего в настоящий момент, а есть только желание — то на это все-таки [требуется] лет десять.

«Для участников чемпионатов устройство на работу — это лишь одна из возможностей»

— Каким вы видите путь участника межвузовского чемпионата? Его, после того как он победил или оказался призером, сразу должен заметить работодатель? Как должна сложиться его карьера?

— Давайте начнем с тех, кто не победил, а просто поучаствовал. Первое: он получил, в любом случае, громадный опыт. Даже если говорить про экспертов, а не про участников, а эксперты это все состоявшиеся люди, которые уже где-то работают. Даже для них каждый чемпионат — это плюс в навыки и опыт. Потому что на чемпионате очень непростая обстановка и среди экспертов, и среди конкурсантов.

В первую очередь, естественно,  среди конкурсантов: это конкуренция за места, это стресс — потому что у тебя сжатое время, у тебя сложное, не всегда понятное задание. И более того, ты вокруг себя видишь людей, которые делают то же самое и, может быть, не хуже, а лучше тебя. То есть ты в постоянном напряжении. Пройдя через такую практическую школу, молодой человек получает очень много. Но плюс к тому, каждый из них по итогам чемпионата получает фактическую оценку каждого навыка, проявленного на соревновании. И в будущем, когда он, например, придет устраиваться на работу — это один из путей развития, — он сможет не просто сказать, например, «Я умею варить кофе». Он сможет показать, как он умеет его варить, насколько это оценено и тот ли это кофе, который нужен конкретному работодателю. и так по всем компетенциям.

Но устройство напрямую на работу — это лишь одна из возможностей. Конечно, все в ней наиболее заинтересованы. Но те, кто побеждает на чемпионате, могут попасть в национальную сборную.

— И выйти на международный уровень.

— Да, если они проходят по возрасту. А национальная сборная — это целая серия тренировок, это совершенно другой круг общения, получение других навыков. И, естественно, потенциально участие в международных соревнованиях. Но и это еще не все. У нас есть примеры, когда ребята, победившие здесь или на международных первенствах, становились экспертами. Они ведут чемпионаты, уже они оценивают конкурсантов, они работают над созданием новых заданий. То есть это целый большой пласт интересной деятельности.

«Движение WorldSkills уже повлияло на экономику России»

— За шесть лет существования как-то изменились цели WorldSkills Russia?

— Цель — нет. Цель как была в популяризации и развитии системы образования, так она и есть. Но круг задач очень сильно поменялся и расширился. Раньше задача была вступить в движение, создать что-то здесь, в России, и развить, получить хоть одну медаль. Сначала не было ничего, теперь, конечно, у нас в Союзе есть истории успеха. Это и победы в международных чемпионатах, и очень крупные национальные финалы. В этом году в августе на Сахалине финал, может быть, по количеству компетенций был не такой крупный, как прошлый в Краснодаре, но по уровню сложности подготовки, в первую очередь связанной с логистикой — потому что где Москва, а где Сахалин, — он был очень сложным. У нас появился второй год подряд финал межвузовского чемпионата. Это тоже новый проект, и теперь мы понимаем, куда пришли и как его трансформировать.

Для нас любой финал, на самом деле, это огромная цепочка мероприятий. Это очень большой массив людей.

За год в чемпионате WorldSkills принимают участие около 32 тысяч конкурсантов, и больше 20 тысяч экспертов.

Каждый из них что-то для себя приобретает. Тем не менее мы уже можем говорить — это к вашему вопросу о том, что поменялось, — что такая достаточно большая машина, которая позволяет огромному количеству людей (если сложить чемпионаты, демонстрационный экзамен, какие-то прочие активности Союза) усилить свои навыки, чему-то поучиться и как-то себя показать. Потому что перед любым чемпионатом, даже региональным, базового уровня, идут тренировки, обучение преподавателей, экспертов.

— А в глобальном плане? Участник может получить что-то для себя, проверить свои навыки, убедиться в чем-то. И какое влияние оказывает движение на экономику страны?

— Мне кажется, в последние годы любой человек, который что-то писал или давал интервью, всегда говорил про кадровый голод.

У нас в принципе не хватает квалифицированных кадров. Как и во всем мире, проблема у всех одна.

Но в России эта проблема еще связана с тем, что за предыдущие годы деградировала система образования. В первую очередь с точки зрения материально-технической базы, но и с точки зрения уровня подготовки преподавателей. Это два взаимосвязанных момента. Если тебе не на чем учиться, ты не можешь освоить практические навыки. Если ты как преподаватель можешь по учебнику что-то прочитать, но у тебя не на чем показать, как это делать, то ты и обучить не сможешь, и сам теряешь квалификацию.

Но тот вклад, который движением WorldSkills сделан уже сейчас, на мой скромный взгляд, очень сильно повлиял и повлияет на экономику.

Потому что во всех практически учебных заведениях, которые представлены в движении WorldSkills, обновилась и материально–техническая база, и обучены уже больше пяти тысяч мастеров производственного обучения.

Плюс технологии передачи знаний с международного уровня в российский. Мы участвуем в международных соревнованиях, получаем доступ к самой актуальной документации, информации о программах обучения. И с этой точки зрения, все очень сильно меняется. Я уже как два года в Союзе. Когда я пришёл, в конце 2016 года, много ездил по колледжам. Сейчас я приезжаю в те же колледжи — и они другие. За два года все очень сильно поменялось, причем в лучшую сторону.