— Сейчас много говорят о биофилии в архитектуре. Почему происходит переосмысление архитектурных концепций и все больше внимания уделяется их влиянию на окружающую среду?

— Существенным фактором в этом процессе стал климатический кризис. Представители многих профессий задумались, как совместными усилиями предотвратить глобальное потепление, и архитектурное сообщество не исключение. Дело в том, что города вносят наибольший вклад в изменение климата: по данным ООН, они производят около 60% общего объема парниковых газов в мире. Кроме того, над городами образуются «острова тепла», которые создают температурную аномалию и негативно сказываются на самочувствии жителей. Концепция биофильной архитектуры зародилась как попытка снизить вредное воздействие человека на окружающий мир и наоборот, превратив города в более естественную среду.

Полина Степанова, архитектор и дизайнер, обладатель международных сертификатов LEED Green Associate и WELL Accredited Professional

Я замечала тренд экологии и биофилии в архитектуре как во время своей профессиональной деятельности, так и во время академической. Когда я работала в Gensler (Полина занималась там исследовательской и творческой деятельностью в 2022 году — прим. ред.), то мой проект фокусировался на будущем архитектуры здравоохранения — и биофилия была краеугольным камнем в нашем дизайне. Во время магистратуры в Колумбийском университете я также заметила, что идет сильный уклон в сторону экологичности материалов, ориентации зданий, пассивного поддержания комфортных температур. Архитектура сегодня выходит на тот уровень, когда такие вопросы нельзя игнорировать.

— Обычно термин «биофилия» используют в контексте интерьерного дизайна. Что включает в себя это понятие применительно к архитектуре?

— Речь идет об экологическом подходе к строительству. В частности, подразумевается использование локальных и природных материалов, отказ от строительства на новых территориях в пользу реновации имеющихся строений. Еще одно работающее решение — создание зон с хорошей отражательной способностью, так как они меньше нагреваются. К примеру, на Западе проводятся интересные эксперименты с заменой обычного асфальта на белый. В 2017 году в Лос-Анджелесе 15 улиц покрыли специальным составом, и температура воздуха в этих районах снизилась на 10–15 градусов. Но вообще очень важно в целом снижать количество асфальтированных дорог, которые поглощают до 95% солнечных лучей и нагревают все вокруг.

— Вы говорите больше об урбанистике, нежели об архитектуре.

— Градостроительство всегда подразумевает симбиоз работы урбанистов и архитекторов. Мы вместе ищем решения, которые позволят сделать города более комфортными для жизни и при этом менее вредными для окружающей среды. Принципы биофилии — использование природных материалов, растений, натуральных источников света — как раз помогают нам в этом.

Если говорить непосредственно про архитектуру, то биофильный подход пропагандирует строительство ступенчатых высотных зданий, так как они сохраняют освещенность улиц солнечным светом и просматриваемость неба. Именно архитекторы при моделировании здания могут рассчитать, как будут падать солнечные лучи и достаточно ли света получат жители нижних этажей.

— А разве высотная застройка может быть комфортной для человека? Как-то не очень согласуется с биофильным подходом…

— Многоэтажная застройка может быть разной. Совсем отказаться от нее в условиях высоких темпов урбанизации невозможно. По данным ООН, к 2030 году городское население Земли достигнет 60%. Расширение городов за счет застройки новых территорий приведет только к росту «‎островов тепла», что не сулит ничего хорошего: ученые ранее доказали, что даже небольшой перегрев опасен для здоровья.

Анализ температуры уличных поверхностей в Студио Сити, Калифорния. Источник: Полина Степанова, Колумбийский Университет

— Снижение температуры городского пространства — важный результат экологичного подхода к градостроительству. А как еще биофильная концепция может влиять на человека?

— Включение природных элементов позитивно сказывается на нашем самочувствии и способностях, и тому есть немало подтверждений. Например, исследование Мичиганского университета показало, что растения положительно влияют на память. Есть научные данные о том, что зеленые насаждения притупляют боль. Солнечный свет доказано улучшает когнитивные функции. Так, увеличение проникновения солнечного света в школьных классах увеличило скорость обучения на 20–26%. Также выросла посещаемость и средний балл учеников.

— Как распространяется практика «зеленого» строительства, насколько это широко применяется?

— Распространенность биофильного или экологического подхода, конечно, зависит от страны. В развитых странах по понятным причинам таких проектов больше. Мощным драйвером развития отрасли выступают сами архитекторы и дизайнеры, пропагандирующие рациональное использование материалов и энергоресурсов. Тренд на осознанность проявляется и в бизнесе: многие компании с мировым именем предпочитают офисы в зданиях, построенных по экостандартам. Поэтому биофильная архитектура все больше становится частью градостроительства, а не просто модным трендом.

— А как вообще регулируется эта сфера?

— Отрасль регулируют экологические сертификаты, наиболее значимыми считаются британский BREEAM, американские LEED и WELL. На российском рынке в основном используется GREEN ZООМ. Стандарт WELL появился относительно недавно и вывел сертификацию на абсолютно новый уровень, потому что среди прочего оценивает влияние архитектурных решений на здоровье человека. Например, учитывается, есть ли у жителей дома возможность заниматься садоводством. Причем речь не обязательно идет о придомовых территориях, это могут быть теплицы на крыше.

Проектирование зеленого пространства в Вене, Австрия. Источник: Полина Степанова (в партнерстве с Yiyi Gao, Yang Fei, Candice Ji), Колумбийский Университет

— Что мешает повсеместному внедрению экотехнологий и в целом биофильного подхода в строительстве?

— Это многофакторная проблема. В первую очередь, на мой взгляд, мешает инертность архитектурно-строительной отрасли: инновации проникают медленно, устаревшие технологии и материалы уходят не так быстро. Долговечность архитектуры как ее базовое свойство тоже привносит определенные трудности. Многие постройки и пространства, создающие основу современных городов, создавались и проектировались в другое время и, разумеется, не отвечают современным стандартам. При этом невозможно их все снести. Реновация позволяет дать таким зданиям новую жизнь, но требует больших финансовых вложений. Кстати, поэтому очень важно заранее просчитывать функции и свойства зданий, после завершения строительства изменить что-то очень сложно.

— Можно ли как-то повлиять на ситуацию?

— Не только можно, но и нужно. Я получила архитектурное образование в Колумбийском университете и Университете Южной Калифорнии, и там нас учили, что необходимо налаживать диалог между властью и архитектурным сообществом, развивать просветительские проекты. Горожане, которые понимают, что планировка улиц и этажность влияют на их психологическое состояние и здоровье, способствуют распространению «зеленой» архитектуры.

— А как вам кажется, это вообще достижимая цель, не утопия ли считать, что элементы природы могут быть органично вписаны в искусственную городскую среду?

— Большие изменения начинаются с малого. Экологичность каждого отдельного здания имеет значение, потому что архитектура имеет кумулятивный эффект. Плюс важно понимать, что никто не ждет от застройщиков реализации сразу всех экостандартов, это очень затратно и не на всех территориях выполнимо. Даже частичное внедрение элементов экостроительства — это очень хороший результат. Заглядывая далеко в будущее, я верю, что у каждого человека в окне будет солнечный свет, а в пешей доступности — парки и ключевые социальные объекты.